История, наверное, может быть аполитична — если, например, изучать историю моды или архитектуры. И то придется игнорировать внешнеполитические отношения, в той или иной мере влияющие на любую сферу жизни. Возможно ли говорить о том, что от политики далеки историки, изучающие такую тему, как репрессии? Василий Ханевич, несколько месяцев назад уличенный в том, что существенно завысил число пострадавших от репрессий в годы Советской власти, теперь осторожничает.
— Я не могу сказать, сколько в Сибири было поляков, приехавших по собственной воле и сколько репрессированных. Мне подобный вопрос уже задавали, я ответил, а потом в мой адрес пошли обвинения, — прокомментировал Ханевич для ИА SM-News. — Очень мешает, когда политики вмешиваются в работу историков, начинают говорить, что делать музейным работникам…
С одной стороны понятно, что директор Музея НКВД очень не хочет потерять свое место. С учетом того, что вопрос о его снятии с должности планирует поднять на уровне облдумы и областной администрации руководитель фракции КПРФ Наталья Барышникова (об этом говорится в той же статье, ссылку на которую мы уже приводили), опасения не напрасны. С другой стороны — как же верность убеждениям, которых столько лет придерживался член правления Международного «Мемориала»? Напомним, в России эта организация в 2016 году признана иностранным агентом, так как не только пользуется поддержкой Госдепа США, но и получала объемную материальную помощь от иностранных правительственных и
неправительственных организаций. Быть членом «Мемориала» и утверждать, что ты вне политики — это как пытаться усидеть между двух стульев. Похоже, именно это сейчас пытается проделать Василий Ханевич. В условиях, когда российско-польские отношения весьма напряжены, такая поза выглядит особенно нелепо.
Но вернемся к нашим польским гостям и музею в Белостоке. Кое-какие цифры и прочие факты о ссыльных поляках в выступлении пана Слешиньского все же прозвучали (по-русски он говорит не очень чисто, поэтому цитаты Войцеха Слешиньского нам пришлось отредактировать. Суть высказываний не изменена — прим.ред.).
— В 1939 году, с началом Второй мировой войны, восточная часть Польши была занята Красной Армией. После этого часть местного населения отправилась в Сибирь — кто добровольно, их называют вольные переселенцы, а кто и по решению советских властей — в ссылку. В 1940-1941 годах происходила самая масштабная депортация из той части Польши, которая входила в состав Советского Союза. 330 тысяч человек по советским документам были высланы, и это только то, что мы успели посмотреть в 1990 году, а что было потом, мы не знаем, потому что архивы закрыты, — рассказал Слешиньский.
Тут надо добавить, что его диалог с залом был весьма сумбурным. Эту путаницу опять же можно списать на недопонимание из-за языка, но одна из участниц встречи потом рассказала нам, что тот же Василий Ханевич, прекрасно говорящий по-русски, практически не помогал разобраться в речи своего польского коллеги. То же самое можно сказать и о председателе Национально-культурной автономии поляков Томска «Томская Полония», декане ФИЯ ТГПУ Александре Гузеевой. Пара незначительных реплик с ее стороны не в счет. Между тем, Александра Гузеева выступала в рамках этого приезда поляков как представитель принимающей стороны.
— Часть высказываний пана Слешиньского только запутали меня. Ну, например, было сказано, что 200 тысяч жителей Польши погибли во время Польской операции 1939 года, и всех мужчин уничтожили во время этой «польской акции». О чем шла речь? С одной стороны, все мы знаем о Польской кампании Вермахта в 1939 году. С другой стороны, пан директор музея сказал, что «это было время большого террора», а это уже касается действий СССР. Я думаю, тут надо было уточнять и проговаривать все детали, не допуская подмены понятий. Смутило также то, что организаторы музея не собираются делать частью экспозиции то время, когда в 1945 году
СССР освободил Польшу от фашистских захватчиков. Было сказано, что этот период их не интересует, для этого есть отдельные музеи, посвященные Второй мировой войне. Получается, в Музее памяти Сибири СССР будет представлен только с негативной стороны, — рассказала наша собеседница, попросившая не называть ее имени.
Хочется еще сказать о компании, которая разработала проект данного музея. Это бельгийская фирма, которая, по словам Войцеха Слешиньского, участвует в создании лучших современных музеев в разных странах мира. При этом проектировщики, как признал сам Слешиньский, очень плохо знакомы с историей. Например, по презентованному в Томске проекту музея огромный фотостенд, который встречает посетителе на входе, — это снимок, сделанный в Освенциме.
— Для бельгийцев нет разницы между фашистским концлагерем и местами ссылки в СССР. Им это все равно — среди авторов проекта нет историков, и нам это не важно. Важно, что они знают, как надо делать современные музеи. А историков у нас и своих хватает, так что содержание в этом плане мы переделаем и фото из Освенцима заменим, — рассказал директор музея.
Располагаться это учреждение будет в здании вокзала, с которого в 1940-1941 годах отправляли поезда с переселенцами в Сибирь, плюс к нему добавится новая пристройка. И тут тоже надо внести уточнение: оказалось, что под «Сибирью» поляки понимают не только непосредственно сибирские регионы.
— У нас есть два варианта названия «Сибири» — «Сибир» и «Сиберья». Второе из них обозначает именно географическую территорию, а первое — все места ссылки поляков… У нас многие, особенно молодежь, не знают в подробностях, что такое Сибирь, где это. Знают только, что это место, где всегда зима, хотя это тоже не так. Но мы должны сделать музей таким, чтобы поляки понимали, что речь идет о Сибири, поэтому будет символическая тайга и белый колор, — пояснил Войцех Слешиньский.
Сомнений в том, что и он сам, и другие представители музея и Белостокского университета хорошо знакомы с историей, нет. А вот в том, что «красивая подача» не затмит исторические факты — такие сомнения имеются, и они оправданны не только на наш взгляд.
— Я запомнила, как одна из женщин на этой встрече спрашивала, откуда идет финансирование строительства музея, и несколько раз произнесла такую фразу: «Ведь кто платит деньги, тот и заказывает музыку», — вспоминает одна из томичек, присутствовавших на мероприятии. — На это пан Слешиньский усмехнулся и сказал, что да — они получают деньги от своего государства и от Евросоюза, но не зависят от тех, кто дает им деньги. Я, конечно, была бы рада, если б такое было возможно, но в это не верю.
Вряд ли верит в это и директор томского Мемориального музея НКВД Василий Ханевич. Но при этом мечтает, чтобы настали те времена, когда, получая деньги от своего государства (напомним — и музей НКВД, и ТГПУ — государственные организации и финансируются из бюджета) можно было безбоязненно работать в интересах других стран. Это доказывает реплика, оброненная Ханевичем, в ответ на рассказ своего польского товарища.
— Я работаю в университете и поэтому могу говорить, ничего не опасаясь, я не завишу ни от министра, ни от мэра, — убеждал Войцех Слешиньский. — У нас власть в университете работает по-другому, нас выбирают сотрудники университета, и только они могут меня уволить. Да, государство дает нам деньги, но если бы полиция хотела войти в мое здание, она могла бы сделать это только с моего разрешения, и никак иначе. Полиция никогда не может ворваться в костел и в университет. И это очень важно — чтобы мы сохранили автономность костела и университета.
— И музея! — воодушевленно подхватил Василий Ханевич.
Остается только представлять, куда бы его занесло и что стало бы с томским Музеем НКВД, если бы эти мечты сбылись. Собственно, вся прошедшая встреча поляков с томичами вызвала больше вопросов, чем ответов. По нашей информации, в Томской области планируется построить еще один мемориал полякам, пострадавшим от «геноцида», вдобавок к уже существующему в селе Белосток. О том, необходим ли такой памятник, с другими томичами, у которых есть польские корни, никто из организаторов встречи не поговорил. Насколько нам известно, в Томске этот вопрос решают всего 2 человека: Василий Ханевич и Александра Гузеева.
— У меня есть польские корни, и таких, как я, в Томске много, — побеседовал с собкором ИА SM-News еще один участник «музейной» встречи. — Мы родились в России, мы граждане этой страны. Я не равнодушен к истории своей семьи и других ссыльных поляков, но зная о непростых отношениях РФ и Польши, я сейчас не уверен, что травля в
отношении русских не раздувается специально. Лично у меня агрессии к России нет, я здесь живу спокойно, и все мои родственники тоже. Нам никто ни разу слова дурного не сказал. А сейчас такое впечатление, что нас пытаются рассорить, и происходит это именно в угоду определенных политических сил. Вот про те же музеи и памятники если вести речь — просто ради интереса задайте вопрос пану Слешиньскому о памятниках советских времен, которые уничтожают в Польше. Это ведь тоже часть истории. Что он на это скажет?
И мы такой вопрос задали. Ответ был краток: «Это не моя тема, ничего не могу об этом сказать». Расспросить подробнее, к сожалению, не вышло — как раз в этот момент у Войцеха Слешиньского перехватило в горле, он закашлялся и ушел искать стакан воды. Поскольку рядом находился Василий Ханевич, воду своему польскому коллеге он, конечно же, сразу принес, а вот разговор продолжить не получилось: Василий Ханевич и его гости поспешили в кабинет, где продолжили беседу «не для всех».